хочу сразу предупредить: это всего лишь очередной бред, порожденный моей воспаленной фантазией.
Почему-то этим утром мне вспомнилось детство. У каждого из нас были свои игрушки - кто-то любил собирать солдатиков, кто-то воображал себе бои пластмассового спайдермэна с не менее пластмассовым бэтмэном, кто-то с упоением возил по комнате пластилиновую черепашку на деревянной машинке, а кто-то считал своим лучшим другом плюшевую игрушку - медвежонка или лисенка, а может и котенка...
...И эта мягкая тряпичная прелесть всегда дарила ребенку хорошее настроение, помогала преодолевать детские трудности и обиды, убаюкивала перед сном. Она, в отличии от жестоких сверстников и равнодушных взрослых, никогда не обижала его, наоборот, успокаивала, помогала верить в себя. Она была собственностью, но не собственником. Безропотной и такой милой. Она терпела все - и истерики, и пинки, и удары об стену, и полеты с балкона. Она - собственность, а значит, с ней можно поступать как угодно. У нее нет чувств и эмоций, у нее нет мыслей и переживаний. Она лишь кусок ваты, завернутый в лоскут ткани. Но если представить, что у нее есть душа? Что она тоже чувствует и переживает?...
...Но тогда возникнет закономерный вопрос - почему она продолжает быть собственностью? Почему она сама не станет собственником, хозяином положения, или, хотя бы, просто не сбежит? Ведь ее "хозяин" всего лишь глупый и доверчивый ребенок, так почему же он хозяин положения, а не она? Как он смеет не ценить то, что она для него делает? Чем же он лучше?..
...А ничем. Игрушке просто нравиться быть собственностью. У нее нет гордости, она ей не к чему. Ей достаточно и осознания того, что она кому-то нужна, что она одним фактом своего существования делает что-то хорошее для этого малыша. Она ни о чем не жалеет, ведь жестокое обращение с лихвой компенсируют воспоминания о долгих ночах, проведенных рядом со свернувшимся клубочком и сладко посапывающим ребенком. Маленькие, хрупкие ручки так доверчиво обнимали ее, безмолвно рассказывая о том, как ему нужна эта поддержка. И несмотря на то, что мальчик постепенно выростает и плюшевая несуразность все реже нужна ему, она не хочет становиться собственником. Потому что воспоминания о том доверии, которое оказывал ей мальчик, вызывают в ней не боль, не горечь утраты чего-то, что не хотелось бы терять, но лишь светлую грусть, больше похожую на радость. Даже когда мальчик совсем вырос и забыл про нее, заперев в шкафу, она не захотела стать собственником. Потому что ей это ни к чему, у нее в голове нет таких сложных понятий, как гордость и достоинство. У нее есть лишь вечность темноты и пыли, которую предстоит провести на полке старенького шкафа. Вечность, скрашенная воспоминаниями о том, что она была кому-то нужна. И надежда на то, что однажды дверца шкафа откроется, и ее оттуда достанут те самые доверчивые ладони, пусть они и стали намного больше и грубее. И осознание того, что шанс вернуть те ночи, проведенные возле мальчика...
...такой же, как шанс плюшевой игрушки получить душу...